БЕСЕДА 36
 
"Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели" (Деян.16:25,26).
 
Нужно молиться ночью. – Об истинном призывании Бога.
 
1. Что может сравниться с душами (Павла и Силы)? Они претерпели удары, получили множество ран, вынесли оскорбле ния, находились в крайней опасности, были в кандалах, со держались во внутренней темнице; но и при этом не дозволили себе спать, а бодрствовали в течение всей ночи. Смотрите, ка кое благо – скорбь. А мы и на мягких постелях, и без всякой опасности, спим во всю ночь. Может быть и потому бодрство вали, что находились в таких обстоятельствах. Ни сила сна не одолела их, ни страдания не изнурили, ни страх не привел в уныние; но все это еще более возбуждало их и испол няло великой радости. "Около полуночи", говорит (писатель), "воспевали Бога; узники же слушали их". Узникам казалось это стран ным и необычайным. "Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели". Землетрясение было такое, что и (сторож) прос нулся; двери отворились так, что нельзя было не удивиться слу чившемуся; но узники не видели этого; иначе они все разбежа лись бы. "Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя, думая, что узники убежали. Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь" (ст. 27, 28). Он особенно дивился человеко любию Павла, изумлялся и его мужеству, как он, имея воз можность убежать, не убежал, и его удержал от самоубийства. "Он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе, и, выведя их вон, сказал: государи мои! что мне делать, чтобы спастись?" (ст. 29, 30) Видишь ли, как чудо поразило его? "Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его" (ст. 31, 32). Вступив немедленно в беседу с ним, они показали свое к нему человеколюбие. "И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога" (ст. 33, 34). Омыл их, воздавая этим благодарность и оказывая им честь. "Когда же настал день, воеводы послали городских служителей сказать: отпусти тех людей" (ст. 35). Начальники, может быть, узнали о случившемся и не смели сами (придти) отпустить их. "Темничный страж объявил о сем Павлу: воеводы прислали отпустить вас; итак выйдите теперь и идите с миром. Но Павел сказал к ним: нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? нет, пусть придут и сами выведут нас. Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это Римские граждане. И, придя, извинились перед ними и, выведя, просили удалиться из города. Они же, выйдя из темницы, пришли к Лидии и, увидев братьев, поучали их, и отправились" (ст. 36-40). И после того как начальники объявили, Па вел не выходит, может быть ради Лидии и других братий, или желая устрашить начальников, чтобы кто не подумал, будто они отпущены по своей просьбе, и чтобы внушить сме лость другим (христианам). Троякая, возлюбленные, была вина их, именно: они посадили в темницу римских граждан, без суда, и всенародно. Видишь, как апостолы делали многое и по-человечески. Сравним с этою ночью наши ночи, которые проводятся в пиршествах, пьянстве и бесчинии, в которые бы вает сон ничем не отличающийся от смерти, или бодрство вание хуже сна. Одни спят бесчувственно, другие бодрствуют к сожалению и несчастию, составляя козни, заботясь о деньгах, придумывая, как бы отомстить обидевшим их, питая вражду, припоминая оскорбительные слова, сказанные днем, и таким образом воспламеняют огонь гнева и совершают непрости тельные дела. Посмотри, как спал Петр; с ним это было по смотрению (Божию), потому что надлежало придти ангелу и никому не должно было видеть случившегося (Деян.12:6). Хо рошо и то, что сторож не допущен был до самоубийства. По чему было это, а не другое какое-либо знамение? Потому что оно осо бенно могло вразумить и убедить его, а если бы этого не было, то он подвергся бы опасности, так как не столько чудеса вразумляют нас, сколько то, что относится к нашему спасению. А чтобы не по­казалось, что землетрясение произошло само собою, во свидетель ство чуда и случилось последующее. Оно совершается ночью, потому что (апостолы) ничего не делали из тщеславия, но все для спасения. Темничный страж не был злой; он заключил их во внутреннюю темницу, потому что получил такое прика зание, а не сам от себя. Почему же Павел не вдруг воззвал к нему? Потому что он был исполнен страха и смятения и не внял бы. Потому, когда Павел увидел, что он намере вается умертвить себя, то предупреждает и громко говорит ему: "все мы здесь". После этого он "потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к Павлу и Силе". Сторож пал к ногам узника! Изводит их вон и говорит: "государи мои! что мне делать, чтобы спастись?" Что же они сказали? Заметь: он не потому возлюбил их, что сам избавился от опасности, но потому, что поражен был силою (Божиею).
2. Видишь ли, что было там и что здесь? Там отроковица избавлена от духа – и ввергли (апостолов) в темницу за то, что они избавили ее от беса; здесь только показали они отвер стыми двери – и (у сторожа) отверзлись двери сердца, разреши лись сугубые узы и воссиял свет; ведь свет воссиял и в его сердце. "Вбежал" и "припал", и не спрашивает: что случи лось, как это случилось? – но тотчас же говорит: "что мне делать, чтобы спастись?" Что же Павел? "Веруй", говорит, "в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой". Много действует на людей и то, что спасется и дом их. "И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его". Он омыл их, и сам омылся; омыл их от ран, а сам омылся от грехов; на питал их, и сам напитался. "И возрадовался", говорит (писатель), хотя не получил ничего, кроме собеседования и благой надежды. Доказательством его веры служит то, что он оставил все (худое). Что хуже темничного сторожа? Что жесточе, что суро вее его? Но он принял их с великою честью. "Возрадовался", не потому, что избавился от опасности, но "уверовал в Бога". "Веруй", говорил Павел, "в Господа"; потому и прибавил (писатель): "уверовал в Бога", чтобы не показалось, что спасается человек осуж денный и грешный. "Без суда всенародно били и бросили в темницу", – чтобы это дело не было только дей ствием благодати, но и их самих. Смотри, как разнообразно действует благодать, как вышел (Петр) и как (Павел), хотя они оба были апостолы. "Испугались", говорит (писатель). Боятся потому, что они "Римские граждане", а не потому, что несправед ливо заключили их. "Просили удалиться из города". Просили этого, как милости. Они же, пришедши к Лидии и утешив ее, тогда и "отправились". Не следовало гостеприимную жену остав лять в скорби и недоумении. "Отправились", не потому, что повино вались начальникам, но, поспешая на проповедь, так как этот город уже довольно получил пользы от чуда. Долее оставаться здесь не следовало; чудо является большим, когда уходят совершившие его; тогда и оно само взывает громче. Вера темничного сторожа была здесь вместо проповеди. Что может сравниться с этим? Связывается (Павел) и связанный разрешает, разрешает сугубые узы, разрешает связавшего чрез то самое, что был связан. Поистине это – дело благо дати. "Итак", говорит, "выйдите теперь и идите с миром", т.е. безо пасно, не боясь ничего. С другой стороны они желают, чтобы и он оставался в безопасности, чтобы и после того не подвер гался обвинению. Не говорят: "били и бросили в темницу", со вершивших чудеса, так как на это не обратили бы внимания, но, что особенно могло подействовать на душу их, говорят: "нас, Римских граждан, без суда всенародно". Будем и мы всегда помнить об этом узнике, а не (только) о чуде. Что в том, скажут эллины, что он, будучи узником, вразумил темничного сторожа? Кого, скажут, и можно было убедить, как не человека гру бого, жалкого, не отличавшегося умом, преисполненного поро ков, удобоубеждаемого? К этому прибавляют: вообще, кто ве ровал, кроме кожевника, порфиропродавщицы, евнуха, темнич ного сторожа, рабов и женщин? Но что они скажут, если мы укажем на сановников, на сотника, проконсула и других с того времени доныне, даже на властителей и царей? Впрочем, скажу нечто другое, большее этого; посмотрим на тех же про стых людей. Что же, скажут, здесь удивительного? Это и уди вительно; если бы кто убедился в предметах обыкновенных, то это было бы нисколько не удивительно; но когда о воскресе нии, о царствии небесном, о жизни любомудрой говорят лю дям простым и убеждают их, это гораздо удивительнее, нежели убедить мудрецов. Если нет никакой опасности и кто-либо убеждает, то указывают на неразумие (верующих); но когда говорят, например, рабу: если ты поверишь мне, то бу дешь в опасности, все будут твоими врагами, тебе должно бу дет умереть и претерпеть множество бед, и при всем том уловляют душу его, то это уже не от безумия. Если бы учение (христианское) служило для удовольствия, то справедливо можно было бы сказать это; если же раб научается тому, чего не за хотели бы принять философы, то это – высшее чудо. Предста вим, если угодно, того кожевника и посмотрим, о чем беседовал с ним Петр, или, если хочешь, того самого темнич ного сторожа. О чем говорил ему Павел? Говорил о том, что Христос воскрес, что есть воскресение мертвых, что есть царствие (небесное), и скоро убедил этого, удобоубеждаемого человека. Что же? Не говорил ли ему также о жизни, о том, что нужно быть целомудренным, удерживаться от любостяжа ния, не быть жестоким и уделять другим из своего имуще ства? Убедиться и в этом, поистине, свойственно не безумной, но великой душе. Положим, что они принимали учение более по не разумию; но усвоить себе жизнь столь любомудрую – может ли это быть от неразумия? Таким образом, чем неразумнее убеж даемый и однако убеждается в том, в чем философы не могли убедить философов, тем большее здесь чудо, особенно, когда убеждаются и женщины и рабы, и делами показывают то, в чем Платоны и все другие (философы) не могли убедить никого. Что я говорю: никого? Даже и себя самих. Платон вну шал, что не нужно презирать богатства, внушал тем, что со брал столько имущества, такое множество денег, золотых перст ней и чаш. Что не нужно презирать славы мирской, внушал сам Сократ, хотя и много философствовал об этом, – внушал тем, что все делал из тщеславия. Если бы вы были знакомы с его учением, то я более распространился бы об этом и по казал бы, как много в них лицемерия, и как у самого Со крата, – если верить тому, что говорит ученик его, – все уче ние проникнуто тщеславием.
3. Но оставим их и обратим речь к самим себе. К вышесказанному можно прибавить и то, что они убеждались в этом среди опасностей. Итак, не будем бесстыдны, но поду­маем о той ночи, о кандалах, о песнопении, и постараемся сами поступать также; тогда и мы отверзем себе не темницу, а небо. Если будем молиться, то можем отверзть самое небо. Илия ж заключал и отверзал небо молитвою. И на небе есть темница. "Что вы свяжете на земле", говорит (Христос), "то будет связано на небе" (Мф.18:18). Будем молиться во время ночи и разрешим эти узы. А что молитва разрешает грехи, в этом может убедить нас вдовица (Лк.18:3), может убедить друг, который в полночь стоял у дверей и толкал (Лк.11:5), может убедить Корнилий, которому (ангел) сказал: "молитвы твои и милостыни твои пришли на память пред Богом" (Деян.10:4), может убедить Павел, который говорит: "истинная вдовица и одинокая надеется на Бога и пребывает в молениях и молитвах день и ночь" (1Тим.5:5). Если он говорит это о вдовице, жене слабой, то тем более (можно сказать) о мужах. Я уже и говорил вам об этом, и теперь скажу: будем вставать во время ночи; если не прочитаешь многих молитв, то прочитай одну со вниманием, и этого довольно; ничего более не требую; если не среди ночи, то хотя около утра. Покажи, что ночь не для одного тела, но и для души; не попускай проходить ей в бездействии, но воздай это воздаяние Господу, или лучше, оно опять к тебе же возвратится. Скажи мне: когда мы впада ем в затруднительное положение, то кого тогда не просим? И если скоро получаем просимое, то чувствуем облегчение. Где ты найдешь, чтобы тот, кого ты просишь, готов был благода рить тебя за то, что ты просишь? Где ты найдешь, чтобы не нужно было ходить и искать, кого бы попросить, но иметь его всегда в готовности? Или не нуждаться в других, чтобы про сить чрез них? Что может быть больше этого? Он тогда осо бенно и исполняет (наши просьбы), когда мы не прибегаем к другим, подобно тому, как искренний друг тогда особенно упрекает нас в недоверчивости к его дружбе, когда про сим его чрез других. Так поступаем и мы с просящими нас; тогда особенно бываем к ним благосклонны, когда они сами обращаются к нам, а не чрез других. Но что, скажешь, если я оскорбил Его? Перестань оскорблять, со слезами при ступи к Нему, и Он скоро помилует тебя за прежние дела. Скажи только, что оскорбил Его, скажи от души и из глу бины сердца, и во всем получишь прощение. Не столько ты же лаешь, чтобы прощены были тебе грехи, сколько Он желает простить грехи твои. А что ты мало желаешь этого, пойми из того, что ты не хочешь ни бодрствовать, ни уделять из иму щества своего; а Он, чтобы оставить нам грехи наши, не по щадил единородного, истинного и сопрестольного Сына Своего. Видишь ли, что Он гораздо более тебя желает простить грехи твои? Не будем же нерадивы и не станем откладывать это дело. Он человеколюбив и благ; подадим Ему только по вод; и даже этого (Он требует) только для того, чтобы мы не оставались непотребными; а иначе Он помиловал бы нас и без этого. Подобно тому, как мы для блага рабов своих изобретаем и употребляем тысячи средств, так и Он пе чется о нашем спасении. "Предстанем пред лицем Его во исповедании", что Он благ и милосерд (Пс.94:2). Если ты не будешь при зывать Его во истине, и не станешь взывать от сердца: прости мне, а одними только устами, то что Он сделает? Что же зна чит: призывать во истине? С добрым расположением, с усердием, от чистого сердца. Подобно тому, как о мире гово рят, что оно истинное, когда к нему ничего не примешано, так точно и здесь. Истинно призывающий Его и истинно про сящий Его просит непрестанно и не отходит дотоле, пока не получит; а кто делает это лицемерно и желает только испол нить закон, тот не призывает Его во истине. Всякий, кто бы то ни был, не говори только: я грешник, но и старайся избавить себя от этой славы; не говори только, но и сокрушайся. Если ты сокрушаешься, то прилагаешь старание; если не стараешься, то и не сокрушаешься; если же не сокрушаешься, то издеваешься. Кто, сознавая, что он болен, не делает всего к тому, чтобы избавиться от болезни? Молитва – великое оружие. "Если вы", го ворит (Христос), "умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец Небесный" (Лк.11:13). Почему же ты не хочешь прибегнуть к Нему? Он любит тебя; может сделать больше всех; и желает и может: что же тебе препятствует? Ничто. Итак, будем приступать к Нему с верою, приступать при нося угодные Ему дары: непамятозлобие, снисходительность, кро тость. Хотя бы ты был грешник, с дерзновением проси у Него прощения грехов, если можешь представить с своей сто роны это доброе дело; и хотя бы ты был праведник, но если не имеешь непамятозлобия, то не получишь никакой пользы. Че ловек, простивший своему ближнему, не может не получить совершенного прощения (от Бога), потому что Бог несравненно человеколюбивее нас; это известно каждому. Что же ты гово ришь? Если можешь сказать (пред Богом): я был обижен, но обуздал гнев, преодолел бурный порыв его по заповеди Твоей, то не простит ли и Он тебе? Без сомнения, простит. Очистим же душу свою от памятозлобия; этого довольно бу дет, чтобы и нам быть услышанными; будем молиться со вниманием и великим усердием, чтобы нам, удостоившись великого человеколюбия Его, сподобиться обетованных благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.